- Немедленно открыть огонь! Открыть огонь! Вон, на снижение уроды идут! Да стреляйте! - портативная радиостанция отказывалась продираться сквозь фронт помех, но мне почему-то показалось, что сквозь треск я уловил фразу: «ракеты закончились»…
И это могло быть правдой. Однозначно. Потому, как целей сегодня у ракетной батареи пятнадцатого полка было не просто очень много – бесконечно много…
Ведь сегодня случился небольшой – ну кому небольшой, кому чуть хуже, армагеддец локального масштаба – 17 февраля 2623 года.
С самого утра десантники «Прогрессив Ворлд» сотнями погибали ещё в воздухе на бортах своих кораблей и тысячами спускались на мостовые столицы Веги-А – города Старполис. С самого утра наш взвод бросали то туда – то сюда по окраинным районам города – только когда из тридцати человек, способных продолжать сражение, осталось восемь, а прикрепленный к нашему отряду «Палач» счастливо догорал где-то в районе памятника Гагарину, наконец-то поступил приказ отходить к Дворцу Администрации, там наши планировали сражаться до последнего… Сражаться до смерти, ведь все понимали – надежды на спасение нет. Врагов было много, оружием они не уступали слугам Императора, а с орбиты сходили, похоже, все новые и новые десантные шлюпы.
И вот перед взводом встала практическая проблема – новый летающий гроб приземлился прямо между нами и Дворцом. Учитывая ситуацию, первый раз за день появилась возможность отсидеться в подвале полуразрушенного небоскреба и спокойно подумать.
В пыльное помещение сквозь дыры в пенобетоне проникали лучи заката. Мы - оставшиеся в строю шесть человек, сидели кто на чем горазд: на арматурине, автомате, шлеме; два медика возились с тремя раненными, которых мы еле смогли дотащить до укрытия по полю боя. У первого рядового было перебито пулей бедро, второй получил порцию свинца в районе ключицы – и уже вряд ли сможет выжить. Третьим раненным был сержант – немолодой мужчина, которого все уважали даже больше, чем погибшего взводного. Осколком Сергею Тимофеевичу оторвало руку – и медик, паренек двадцати лет отроду, непривыкший к такому зрелищу трясущимися руками накладывал кровоостанавливающие повязки на обрубок конечности.
Сержант стиснул зубы и пытался терпеть страшную боль, с которой не справлялись даже специальные препараты, и получалось у него, надо сказать, великолепно, но чувствовалось – долго он не продержится. Кровь толчками продолжала бить из одной артерии, незамеченной медиком – алый ручеёк утекал куда-то в район выхода из убежища.
Я в очередной раз поблагодарил всех известных человечеству богов за то, что отделался лишь начисто срезанным пулей пальцем. На него хватило одного укола обезболивающего.
- Да-а-а… - выражая общее настроение протянул я… - Херовое положение.
- Да, п*здец нам, - обрубил младший сержант Архаров. Он всегда говорил то, что думал. Раньше его за это били, но потом зауважали, и он стал вторым в иерархии «Нормально – Офигевший» после Сергея Тимофеевича, которую выстраивали в своих головах все коллеги всех профессий.
Знал я его историю – нормальный, интеллигентный парень, местный. Выгнанный из школы в одиннадцатом классе за поведение, которое было «не приемлемым для ученика и подданного Земной Империи». Всё из-за привычки резать правду матку, которая, похоже, его и погубит.
Сейчас Архаров опустил голову на руку и притих. Слишком сильно ударила по нему гибель почти всех, кого он знал.
Из выжившего командного состава Леха был старшим по званию – во взводе остались только рядовые, да я, ефрейтор.
- Что делать будем? – неожиданно бодро сказал Костя – совсем зеленый; он, похоже, просто не понимал случившегося. Я бы не смог сейчас говорить таким голосом… На настроение слишком негативно влияют разорванные на две части противопехотной гранатой друзья, разложившиеся трупы не успевших эвакуироваться во время первой – неудачной волны вторжение неделю назад мирных граждан; смрад, заставляющий судорожно искать по вещмешку респиратор...
Да и то, что я в спину застрелил своего злейшего врага – ненавистного всеми «Лютого», когда он решил бросить нас на произвол судьбы и попытаться сбежать от своей незавидной и неизбежной смерти не прибавляло спокойствия – одно дело всаживать пулю за пулей в черные силуэты даснаеров, базу которых (бункер они построили прямо на мостовой) мы обошли с тыла и «зачистили», потеряв при этом шесть бойцов, и совсем другое – короткая очередь в район позвоночника давнего знакомого, пусть даже и урода.
Все молчали – просто не знали, что ответить Косте. Вдруг подал голос Архаров – как всегда:
- Подыхать мы будем, боец. Сдохнем все. Только надо решить где – здесь, когда нас найдёт какой-нибудь отряд «Прогрессива», или там, - он махнул рукой в сторону недоступного Дворца, - прорываясь.
Архаров опять затих. Чувствовалось, как напряжение повисло в воздухе и смешалось с пылью. Все думали об одном – боялись смерти, потому что после неё ничего нет, жалели себя – потому что придется подыхать в девятнадцать – двадцать четыре года (те, кто был старше, уже стали кормом падальщиков, если таковые найдутся в городе). Кто-то думал о том, как умереть с честью – но таких , скорее всего, было немного. На войне осталось очень мало место пафосу, помирать надо эффективно, а не эффектно… Хотя что мы можем сделать? Восемь человек даже развлечь врага не смогут – а будут уничтожены в три секунды, как та, первая треть взвода, когда мы выбежали сдуру на укрепление «Прогрессивов».
Во всяком случае, решение придется принимать не мне, а Архарову. Провизии у нас на полдня. Считайте – вообще нет. Долго мы здесь не просидим – найдут, и хватит одной гранаты, чтобы подвал превратился в братскую могилу. Я бы шел вперед. Точнее, в обход десанта – дворец большой, и теоретически, попав в одно из смежных помещений – они как раз были открыты взору, хоть и находились на расстоянии почти восьми километров, мы сможем продраться к своим. Хотя, конечно, не факт.
Но Леха молчал. Странно – то ли он был настолько подавлен, что не мог принять решение, то ли… Какие ещё могут быть «то-ли»? Скорее всего первое.
Сопроводив окончание мыслительного процесса печальным вздохом, я поднялся, прошел несколько шагов и выглянул из укрытия. Картина, заново открывшаяся мне, была величественна и… прекрасна. Небо было бело-красным, огромная Вега постепенно уходила за горизонт… Оранжевыми, грязно-белыми, черным нитями хвостов ракет, подбитых истребителей и универкоров, десантных кораблей было пронизано пространство над городом. Ниже чернели покосившиеся шпили некогда высоких зданий и возвышающиеся, как колоссы, корпуса Дворца.
Тишину нарушил медик, последние пять минут возившийся со вторым раненным рядовым:
- Умер.
Кто то ударил по полу кулаком, те, кто не сняли шлемы поспешили отдать дань уважения погибшему товарищу.
Черт, черт!
Ожидали, конечно, но жалко, все равно жалко пацана...
Архаров встал и подошел ко мне. Тоже посмотрел наружу, развернулся, и твердым, хоть и не без горечи, голосом, приказал:
- Выходим. Хрен с ними.
Я вопросительно посмотрел на Лешу:
- Обходим?
- Нет. Не успеем до темноты. А там без снаряги ничего даснаерам не сделаем. Пойдем вперед. Дворами.
Теперь мой взгляд стал уже совсем непонимающим. Но... Приказ есть приказ.
- Так точно, - ответил я и начал раздавать приказы по продвижению на ближайшие несколько сотен метров, - Двое в разведку, аккуратно, посмотрите, что там на улице Дмитрича! Медики - раненным обезболивающее и стимулятор, потащите на себе. Остальные - двигаемся тихо, смотрим по сторонам.
Кто-то убежал в разведку, насколько успел увидеть - Женя и Ваня. Сейчас уже я не мог понять - кто есть кто, слишком много полегло, слишком мало прошло времени. Врачи полезли в вещмешки, а я навалился в изнеможении на стену и перезарядил штурмавтомат. Сейчас... Сейчас начнется.
Несколько минут народ проверял боезапас и заканчивал подготовку, мы ждали только доклада разведчиков...