Чувства, овладевавшие сейчас Эрагоном, казалось, эхом отдавались в чудовищном отчаянном рёве драконихи, сотрясающем стены крепости.
- Как, Арья? – надломившимся от страха голосом пробормотал Эрагон, смотря в большие раскосые глаза эльфийки, наполняющиеся слезами и болью.
- Я вернусь! Я не оставлю тебя, я вернусь! – бормотала она, крепко прижавшись к груди Всадника.
- Но почему? Почему тебе нужно лететь? – воскликнул он, отстраняя девушку за плечи, чтобы посмотреть на неё.
- Они не думали, что я останусь, я не думала. Они дали мне всего лишь две недели. Я должна была просто привезти Всадников, мне нужно вернуться в Алагейзию. Но в глубине души я знала, что не смогу улететь отсюда после того, как увижу тебя.
- Две недели… - прошептал Эрагон.
Он чувствовал боль Сапфиры. Её душа сейчас кричала, мысли метались, заглушая собственные мысли Эрагона. Фирнен знал, но не сказал ей. Он всегда знал, когда она увидела его, когда появилось яйцо, когда они начали его сторожить по очереди, он не сказал.
«Он не хотел расстраивать тебя» - пытался успокоить её юноша, но сам он находился почти в таком же состоянии.
- Что же теперь будет?
- Я вернусь в Алагейзию, возвещу совет о том, что покидаю пост королевы – для самой себя я сделала это давно, эти обязанности не для меня – и вернусь.
- Но что, если они не отпустят тебя? К тому же там опасно, там «они», - Всадник понимал, что всё это - пустые доводы, но продолжал убеждать её, боясь снова надолго потерять.
- Я эльф Эрагон, не маленькая неопытная девочка, я смогу постоять за себя. А совет… он не вправе командовать мной, лишать воли.
- Сколько ты пробудешь там? – обречённо вздохнул юноша, понимая одну простую истину: если она не врнётся, эльфы могут подумать, что с их королевой – или уже не королевой? – что-то случилось. Тогда вполне возможно, что они пошлют гонцов, а по гонцам и Избавители найдут их.
- До начала зимы, - Арья смотрела на него как-то виновато.
Зимы? Только тут Эрагон вспомнил, что ведь скоро оказывается зима… Но она придёт только через несколько недель, а то и через месяц.
- Так долго…
- Путь неблизкий.
- Я не хочу отпускать тебя, когда только нашёл…
- Не отпускай, держи. Держи мысленно при себе каждую секунду! Пожалуйста, не отпускай… И я вернусь, очень скоро вернусь.
Эрагон на секунду задумался. У него нет возможности увидеться с родными и друзьями, но что, если...
- Арья?
- Да?
- Могу ли я написать несколько писем? Роран и Насуада наверняка будут ждать их.
- Конечно, я обязательно передам.
- Я бы так хотел полететь с тобой. Но не могу.
- Я вернусь очень скоро, - снова улыбнулась эльфийка и провела тыльной стороной ладони Эрагону по щеке. Тот поймал её руку и на секунду задержал у своего лица. Казалось, будто девушка сейчас заплачет, но она сохраняла спокойный вид. Скорее всего, просто чтобы не расстраивать Эрагона.
- Я зайду позже, - пробормотала она и лёгкой походкой вышла из комнаты, оставив Эрагона одного.
Мысль, что ему придётся расстаться с Арьей на неопределённый срок, рождала в нём новый страх. А что если она не вернётся? Что тогда? Он не может прилететь в Алагейзию, вот так вот просто заявиться туда, наплевав на предсказание травницы. Или может? Нет! Это безумие! Кто же останется с молодыми Всадниками? Эльфы? Они конечно отличные воины, но защитить их в случае чего вряд ли смогут.
Снова сев за стол, Эрагон достал откуда-то глубоко из ящика пергамент и чернильницу с пером.
«Поможешь?» - спросил он немного успокоившуюся Сапфиру.
«Конечно, маленький брат» - тяжело ответила та и пройдя через огромную арку, уселась позади него. Перо заскрипело по старой бумаге, выводя не очень красивые – скорее даже грубые – людские руны. Слова, слова, слова… Но всё не было тех, нужных, которые надо было написать. Будто мысли, которые хотел Эрагон поведать брату, куда-то совершенно незаметно убежали. С помощью магии юноша периодически стирал чернила, оставляя коричневатый лист снова чистым.
Внезапно в голове появилась картинка. Но не его, это было воспоминание Сапфиры. Она, как и обещала, помогала Эрагону. Он выдел Врата смерти, Карвахолл, Катрину, Рорана на фоне заката с молотом в руке, Урубаен и наконец, он увидел поляну. На толстом бревне посреди поляны сидел старец. В руках у него была трубка, которую Эрагон хорошо помнил и сейчас, рядом лежал красивый деревянный посох. Старик неторопливо набил трубку табаком и, прошептав несколько слов, закурил её. Это было воспоминание, которое Бром специально оставил для Эрагона в памяти Сапфиры.
«Спасибо, Сапфира, спасибо!» - пробормотал Эрагон, захлёстнутый волной чувств, которые породили эти воспоминания.
Перо снова заскрипело по пергаменту, но теперь уже выводя не грубые руны гномов и людей, а плавные эльфийские буквы. Юноше показалось, что если он хочет как можно глубже показать свои чувства, как можно ближе оказаться к брату, когда тот будет читать это письмо, то более всего подходит древний язык. Пусть даже Роран не знает его – хотя, думал Эрагон, за это время он, скорее всего, мог его выучить – ему может прочесть кто-нибудь.
Он сидел долго, думая над каждым словом, вкладывая в слова определённый смысл. И, наконец, поставив точку, он отложил перо. Перед ним лежало письмо. Письмо, которое спустя десять лет должно было поведать Рорану о делах его младшего брата. Аккуратно расправив лист, Эрагон начал читать. [<--- Глава 14][Глава 16 —->]
